La Folie: Часть 2 "Прушник"

[starhuy]

Он медленно шёл по дорожке в саду, не думая абсолютно ни о чём. Двор был уже полностью во власти золотой осени. И дорожки и земля и кусты – всё было покрыто листвой. С пока ещё сухого неба мягкими, не жаркими лучами светило солнце. Падая на листву, они наполняли воздух тем самым незабываемым осенним ароматом, который с детства ассоциировался у него с чем-то очень добрым и родным. Пройдясь до конца дорожки, он мечтательно взглянул в низ сада, на два громадных ореховых дерева, и, развернувшись, двинулся обратно. Сорвав по дороге кисть чёрного винограда, он с удовольствием положил в рот несколько невероятно сладких ягод.



Он был абсолютно спокоен, летние грозы в его душе уже отгремели, а новый циклон не был виден даже на горизонте. Пройдя до ворот, потрепав по дороге собаку и крикнув: я ушёл, он вышел на улицу и направился в сторону остановки автобуса. Это была осень того самого 2002 года, два месяца спустя приезда бабушки с дедушкой с отдыха. Он шёл на занятия, хотя кто знает, может быть он шёл совсем не туда…. Каждый день, выходя практически в одно и то же время, примерно в половину двенадцатого он шёл в студенческое кафе, где с друзьями целый день играл в преферанс, пил пиво, иногда играл на гитаре, в общем спокойно прожигал свою молодость. Редкими минутами в нём просыпалось некое беспокойство, или чувство долга, и тогда он шёл на занятия, получать знания. Время шло, и шло оно, как водится, вперёд, причём невероятно быстро. Золотая осень сменилась серым ноябрём, а грязь на улицах стала очень точно передавать тьму и безвыходность складывающейся ситуации. Уже становилось очевидно, что без посторонней помощи зимняя сессия будет завалена на хилые тройки, а это для него означало подвести людей, которых он любит, разочаровать их в себе. Нет. Он не мог этого допустить. Активные поиски помощника не приводили к желаемому результату, и когда он уже почти смирился с безрадостной перспективой, в конце тоннеля зажёгся яркий прожектор, приближающийся со скоростью курьерского поезда. И вот его уже накрыло непривычной заботой, желанием помочь со стороны чужого человека, тем более девушки. Работа вскипела. Под её патронажем зачёты, программы, контрольные работы сдавались просто в касание. Ему было интересно и легко с ней. Постепенно чисто деловые отношения переросли просто в дружеские. И двух – трёхчасовые разговоры после занятий, постоянное общения на переменках уже прочно вошли в норму. Незаметно и мягко, уже без ощущения надвигающегося катка пришла зимняя сессия. Он довольно часто звонил ей, просил объяснить тот или иной вопрос, и она ни разу ему не отказала. Пришёл день первого экзамена. Написав первый теоретический вопрос и половину второго, он явно ощутил, что всё-таки наиболее адекватной оценкой его знаний будет «удовл». Но этим мыслям не суждено было материализоваться. Внезапно появившийся за его спиной ангел-хранитель спас его от позора. Она не колеблясь не секунды решила практический вопрос, тем самым предопределив результат экзамена. Страна встречала героя с оценкой «хорошо» в зачётной книжке. Затем были многие и многие часы, дни общения в компании, преимущественно состоявшей из его учебной группы, весёлые вечера, шумные посиделки с гитарой, прогулки по зимнему городу. Каждый новый день сближал их всё больше и больше, и когда весна уже начинала медленно вступать в свои права, уже трудно было представить, что когда-то они не были знакомы. И вот, наступил тот знаменательный день, самый солнечный весенний день – двадцать шестое мая 2003 года. В этот день группа сдавала зачёт по крайне неприятной дисциплине, а точнее по дисциплине с крайне неприятным преподавателем, по фамилии Заставной. Этот человек отличался странной тягой к мужскому полу, был неоднократно замечен с накрашенными глазами, да и вообще был жутким занудой и лентяем. Он очень сильно боялся этого зачёта, наверное потому, что ничего не понимал в преподаваемой дисциплине. Единственной его надеждой было наглое списывание. Проблема лишь в том, что он не был ни на одной лекции по вышеуказанной дисциплине, и более того, у него не было даже заведено тетради по ней. Когда он пришёл на зачёт, она просто дала ему свою тетрадь, с которой он благополучно всё списал. Зачёт был получен. После зачёта, они пошли на лавочки возле НИИ Нейрокибернетики смотреть фотографии и слушать мою любимую музыку, которые он принёс по ранней договорённости. Они пересмотрели все фотки, он рассказывал ей об истории каждой из них, рассказывал различные истории из своей жизни. Затем они долго слушали различные диски, обсуждали их. Незаметно разговор о фото и музыке перешёл на более общие, жизненные темы: о любви, о счастье, об идеалах… это было великолепно. Они чувствовали себя невообразимо легко друг с другом, могли рассказать всё. Время неотвратимо катилось к вечеру, и они, собравшись, вместе поехали по домам. На следующий день всё повторилось. Они вновь пошли на лавочки, и там, в лучах радостного майского солнца была создана прекрасная сущность, сияющая во всём великолепии новой любви – первый поцелуй.

С этого дня его жизнь кардинально поменялась. Теперь в ней был смысл, была путеводная звезда. Теперь почти каждый день они встречались на остановку автобуса, вместе ехали на учёбу, потом на консультации к экзаменам. Готовились к сессии они тоже вместе. В один прекрасный день они провели вместе весь день у него дома. Они готовились к экзамену, периодически прерывая это занятие чаепитиями, разговорами, поеданием различных фруктов из его сада. В качестве физической разрядки они играли в настольный теннис, стол был у него прямо в саду. Уже под вечер он пошёл проводить её домой, и провожание затянулось на несколько часов любовным приключением. У них было заветное место под окнами ВТУЗа, где каждый раз происходило долгое и крайне романтичное прощание. Проходящие мимо люди чаще всего их не замечали, а если и замечали, то ему и ей это было не важно. Они были полностью поглощены друг другом, наслаждением моментом…. Вот так проходила летняя сессия 2003 года. Но она, как и всё в жизни подошла к концу, и вот не за горами уже было то время, когда ему надо было ехать на военные сборы. Жаркое прощание, и вот он уже подъезжает к воротам военной базы «Глупость», на самом деле воинской части 70****. Первый день на сборах прошёл просто идеально. Создавалось ощущение, что они приехали на курорт. Жара, палатки, деревенский воздух – всё это было похоже на фильмы о бойскаутах. Получив котелки, фляжки, постельное бельё, все были предоставлены сами себе. В этот день часть была переполнена слоняющимися без дела, курящими курсантами. Во многих палатках играли в карты, выпивали за приезд.

Следующий день просто уничтожил первое впечатление о сборах. Солдатская еда показалась сначала довольно неплохой. Конечно мясо было невыносимо жёстким и безвкусным, каша слипшейся, но прожить питаясь этим было можно, пока человек сам не попадал в наряд по кухне. В первом же наряде он обварил себе ногу кипятком из котла из-за нерасторопности товарища по несчастью. Несмотря на это, он достоял наряд до конца, в глубине души будучи уверенным, что звезда героя ему совсем не повредит. Вечерние марши и песнопения ему даже понравились, если бы не обожжённая нога. На занятиях по тактической подготовке, пока подполковник начитывал под диктовку какую – то ерунду про радиостанции 60-х годов, он писал письма и стихи своей любимой. Передавал он эти письма через её подругу, которая по собственному желанию проходила сборы, но на ночь уезжала домой. Через два дня после написания первого письма, он получил столь желанный ответ. К сожалению автор не может представить здесь оригинальный текст ни одного ни другого письма, по причине их странного исчезновения.

Ночь…писк комара…писк сотен комаров…что-то скребётся по плексигласу в окне палатки…невыносимая жара….чей-то беспокойный храп….он не может заснуть, его тело покрыто потом, он ворочается на кровати, голова тяжёлая, тяжёлая. Он встал, прошёлся по палатке, выглянул наружу, на залитую светом фонарей главную аллею части, затем достал из ящика антикомарин и побрызгав им на себя, снова попытался уснуть…. Жуткий грохот разбудил его посреди ночи. Это было похоже на дискотеку: за окном со скоростью стробоскопа вспыхивали молнии, периодически с неба раздавался громовой рык, то долгий и протяжный, то как выстрел, то как звук басового барабана. Тук! Тук-тук-тук…. Очень тяжело первые капли дождя застучали по крыше палатки. Он разбудил спящего рядом товарища, и они вдвоём прошли по палатке и закрыли там все окна, и вентиляционные люки на крыше. Недавно молчавшая и тихая ночь взорвалась невиданной грозой. Плети дождя хлестали по палаткам, по земле, по солдатским казармам. Ураганный ветер раскачивал деревья, и он задумался: «А если дерево упадёт на палатку, то выдержит ли верхний ярус кровати его вес?» Сквозь окно напротив его кровати был виден горящий возле учебных классов фонарь, в его свете яростно мотались тени веток. Внезапно он ярко вспыхнул и погас. Пролежав ещё пол - часа в ужасе, он наконец то заснул. Утро открыло взору курсантов последствия грозы: вся часть была завалена ветками, листьями, мусором. То тут, то там красовались огромные лужи. Все водостоки были забиты, завтрак был подан с опозданием, так как все дрова для полевой кухни промокли.

Он уехал со сборов спустя две недели после их начала. Вернувшись в Ростов, он сразу же позвонил Ей. Этим же вечером они уже гуляли по парку, он рассказывал ей о сборах, говорил о том, как скучал, как ждал этой встречи. Она была такая воздушная, нежная… он называл её «розовым облачком». Дожди добрались до города, но для них это была не помеха. На лавочке в открытом летнем театре в парке они сидели под зонтиком совершенно одни, вокруг не было ни души. Они наслаждались друг другом, и любили… Да, это была настоящая любовь, не эрзац, не фальшь, а именно то, к чему он долгие годы стремился, о чём мечтал, что ранее ему являлось лишь во снах в обличье непостижимых образов. Он был счастлив. Его сердце рвалось ввысь, ему хотелось петь, творить, летать, И ОН ЛЕТАЛ…. Каждый день общения с ней был как полёт в страну грёз, где существовали только они вдвоём, где было лишь одно огромное счастье, где воздух благоухал жасмином, а с небес не прекращая, сыпались лепестки роз. Каждая секунда, каждое прикосновение, каждый поцелуй – были, как последние. Сидя на лавочке в парке, у него дома, стоя под окнами ВТУЗа, на балконе четырнадцатого этажа высотки на площади Страны Советов они часто мечтали о том, как они в реальном мире останутся вдвоём, как уедут куда-нибудь далеко, далеко на воображаемые пляжи и острова. Впрочем, пляжи были не такими уж воображаемыми. Приближался август, тогда они должны были ехать в славное поселение свободных людей – Лиманчик. Он слышал от неё множество рассказов об этом месте и довольно сильно волновался: а не случится ли так, что кто-нибудь посягнёт на его сокровище, но на деле случилось нечто иное. Пока, до поездки оставалось около полумесяца, и это время они проводили только вместе. Бабушки с дедушкой не было в городе и ОНИ частенько засиживались у него дома допоздна, то разговаривая о прекрасном, то смотря фильмы, а чаще всего даря друг другу неповторимые минуты, часы удовольствия, удовольствия ощущать рядом, так близко от себя любящее и любимое тело, руки, губы, волосы, слышать любимый шёпот и вдыхать любимый запах, дышать им… В такие моменты ритмы биения их сердец сливались воедино и пели миру прекрасную песню о великой любви.... Он мечтал каждое утро просыпаться рядом с ней на кровати, на которую уже легли лучи солнца, будить нежным поцелуем, и говорить, не прекращая говорить ей о том, что для него нет больше счастья, чем быть рядом с ней...

Было уже около трёх часов ночи, когда машина понесла их на вокзал. Этой ночью они отбывали в тот самый непокоримый Лиманчик, навстречу неизведанному. И это было начало конца… Поезд был просто отличный: в купе был кондиционер, мягкие удобные полки, а главное, они половину дороги ехали в четырёхместном купе вдвоём. Несколько часов сна, и вот их ноги уже шагали по вокзалу Новороссийска. Без раздумий он взял такси до самого лагеря, и они пустились в путь. Ещё будучи в Ростове, они очень хотели жить в двуместном домике, отдельно от всех. Для него это был шанс. Шанс избавиться от детских комплексов, шанс впервые воплотить в жизнь свои мечты. Правда на тот момент они почти все были воплощены в одном имени, в одном образе, в одном человеке – в НЕЙ. Но жизнь на этот раз показала ему своё тёмное полушарие. Свободных домиков не было, и их поселили отдельно. Но это не было помехой! Они всё также общались, гуляли, купались и загорали, смеялись и радовались жизни. Но что-то было не так. Уже тогда чувствовалось некое странное похолодание отношений. Он не мог объяснить это, но оно было. Они уже не были всё время вместе, всё чаще и чаще они расходились по разным частям лагеря в соответствии со своими личными интересами, общались в разных компаниях, да и страницы книги с темами для разговора заметно поредели……

Он надеялся на одно: уже очень скоро, буквально через несколько дней, должно было быть три месяца, как они были вместе. Этот день должен был вернуть прошлое, должен был вновь соединить медленно разрушающийся алмаз счастья. За день до этого, она должна была вернуться. Вернуться из поездки к друзьям в Новороссийск, к друзьям, которые, по её словам, были ей очень дороги, и она очень хотела с ними увидеться. Ему было очень неприятно, что она предпочла общению с ним общение с какими-то там друзьями, но он не подал вида. Он решил, что если ей так будет лучше, то он пренебрежёт своими эмоциями, заставит их замолкнуть….

Она вернулась под самый вечер дня их праздника, задержавшись в Новороссийске почти на два дня. Он был рад, ничто не могло омрачит его радости, он был готов кинуться её обнимать, целовать, говорить, как он рад вновь её видеть. В его глазах стояли слёзы счастья. Но холодные и грустные глаза остановили его, как частокол из копей останавливает наступающую кавалерию. Он пытался выяснить в чём дело, но она молчала. Вечером, во время дискотеки она сказала: «Нам нужно на время расстаться…» Это было страшно. Его словно пронзило разрядом тока с ног до головы. Он ошалело посмотрел на неё и спросил: «Как? Почему?» Ответа он не знает и по сей день… Армии амуров в его душе потерпели сокрушительное поражение. Атомные бомбы рухнули на планету его счастья. И наступила тьма…кромешная и безжалостная…. И ни осталось ничего….

Прошло уже больше года, и до сих пор по поверхности обугленной планеты счастья пробегают подмигивая звёздам в вышине весёлые огоньки, напоминая вселенной о том самом великом и невозможном счастье… Кто знает, может один из этих огоньков подмигнул мне?





GRAPH © 2004